Раша'яд разглядывал меня. Я не вполне мог понять, как он может находить меня желанным, мы были такими разными, разве подобное не стремится к подобному, но я видел (и это заставило меня побледнеть), как его и без того стоящий член еще увеличивается в размерах. Он вытянул лапу в мою сторону.

- Позволь... мне.

Я сглотнул слюну, готовя себя к тому, что должно произойти.

- Позволяю тебе взять меня, Рука Зла, - произнес я. Его голос, казалось, стал еще более низким.

- Повернись, - сказал он.

Я повернулся, опускаясь на четвереньки.

Я готовил себя к боли. Я отдавал себе отчет, что это будет неприятно, что следующие – пятнадцать минут? полчаса? – возможно, будут самыми неприятными в моей жизни. Но к *такой* боли ничто не могло меня подготовить.

Я даже не в силах подобрать сравнения. Когда он вошел меня... как будто обоюдоострый меч вонзился мне между ягодиц, протыкая меня насквозь – казалось, проникая до самого сердца. Я закричал; и захлебнулся криком. Руки мои не выдержали, я упал на локти, потом лицом вниз, чувствуя щекой холод каменного пола. Раша'яд застыл, войдя в меня полностью. В эти секунды боль, какой бы огромной она ни была, оставалась статичной, словно меч замер в моей плоти.

Когда он стал выходить из меня, я закричал снова, на этот раз и от боли, и от ужаса. Казалось, вместе со своим членом он вытаскивает из меня внутренности. Я не знал, течет ли у меня кровь – невероятно было, чтобы такое вторжение не разорвало мне задний проход, если не нанесло повреждений похуже. Меня трясло от дикой боли; обморочное состояние накатывало волнами – но мне так и не удалось соскользнуть в блаженное небытие.

Он принялся насиловать меня – могучими, стремительными движениями с широкой амплитудой. Я слышал звук, с которым его плоть входила в мое тело – и его торжествующий смех надо мной. Липкий, холодный пот покрывал меня. У меня мутилось сознание. Порой мне казалось, что нельзя пережить такую боль, не лишившись рассудка, порой – что все это происходит не со мной, что я могу видеть эту картину как бы со стороны: в очерченном круге черный демон вздымается над белой скорченной фигуркой человека, подтягивая его ближе когтистыми лапами.

Я пытался зацепиться за свой образ мышления ученого, найти какую-то точку, в которую смог бы отправить свое сознание, чтобы пережить это – но не получалось. Боль затмевала все, даже мысль о том, что именно я получу за то, что вынесу эту агонию.

Как будто раскаленное железо плеснуло мне на спину. Я ощутил, как по бокам ползут горячие быстрые струйки, и понял, что демон рассек мне кожу между лопаток. Как будто ему было недостаточно той боли, что он мне уже причинял. Он просунул руку вокруг меня и, глубоко впиваясь когтями, провел по моей груди и животу. Но настоящий ужас пронзил меня, когда он спустился ниже, к моим гениталиям.

- Не смей... – в моем голосе почти не было звука, казалось, что связки обожжены болью. Возможно, в этом было все и дело – у меня не хватило сил, чтобы контролировать его, и он это чувствовал. Мне стоило быть к этому готовым, неужели я забыл, что вторым именем этого демона было Разрушитель Достоинства. Он только рассмеялся, стискивая руку вокруг моей мошонки и члена. От боли у меня потемнело в глазах. Это была какая-то иная, неведомая степень боли. Отдаленно я слышал жалкие, какие-то кашляющие звуки – которые издавал я сам.

Я утратил контроль над собой и надежду, что это может когда-нибудь кончиться – когда демон замер, разрывая мне бедра когтями – и я почувствовал, как будто внутри меня взорвался огненный шар.

Даже когда чудовище вышло из меня, боль не прекратилась. Горячий шар обжигающей жидкостью растекся по всему моему телу. Я чувствовал, как сперма демона выливается из меня, течет по моим ногам. Демон отпустил меня, и я упал на бок. У меня не осталось сил даже на то, чтобы стоять на коленях – даже на то, чтобы шевельнуть рукой или ногой.

- Сделка... завершена, - только и смог прошептать я.

Я пришел в себя от холода. Сквозь черные провалы окон внутрь рвался ветер. Большинство свечей были опрокинуты, и подсвечники с шумом катались по каменному полу. Лишь одна или две свечи еще сопротивлялись ветру, дрожа крошечными язычками пламени.

Я попытался пошевелиться и застонал. Все мое тело, казалось, было изломано и изорвано, снаружи и внутри. Мне казалось, будто мои внутренности превращены в огромную кровавую рану, которая идет от ягодиц до самой диафрагмы. Между ногами было липко, и в данный момент я не чувствовал в себе сил посмотреть, сколько там крови и сколько семени демона. На груди и спине кожа была глубоко рассечена когтями, царапины только начали запекаться и снова открылись при движении.

С трудом мне удалось сесть. Перед глазами все плыло. Я пытался нашарить свою одежду. Я старался не думать о том, что мне пришлось пережить. Позже – позже я смогут посмотреть на происшедшее взглядом ученого, проанализировать случившееся и свои ошибки, выделить необходимый опыт, а также... также проверить, насколько Раша'яд сдержал свою часть сделки. Но сейчас мне хотелось одного: выбраться отсюда, оказаться в безопасности, в тепле – пусть даже в отеле, находиться в окружении людей сейчас казалось мне предпочтительным – лишь бы обстановка была как можно менее похожа на эту темную, продуваемую ветром часовню.

За все надо платить, я это я знал. По крайней мере, я надеялся, что моя сделка с демоном принесла мне пользу. А если нет... то в следующий раз, Исаак, ты будешь умнее, безжалостно сказал я себе.

- И куда ты собрался, человек?

У меня нет слов, чтобы передать тот шок, что я ощутил при этих словах, при звуке этого голоса. Я замер в оцепенении. Какая-то детская часть моего разума говорила, что если я не повернусь, не буду смотреть - то, может быть, он уйдет, исчезнет, как чудовище, что живет в шкафу. Но моя голова уже поворачивалась, словно против моей воли.

Темнота слева от меня была более густой – и в этой тьме я снова различал и сложенные крылья, и блестящие ножи когтей и зубов, и вертикальные полоски желтых зрачков.

Я не знаю, как мне удалось овладеть собой. Мой язык прилипал к небу, но мне все же удалось произнести холодным, недрогнувшим голосом:

- Наша сделка завершена, демон.

Кожистые крылья с шумом распахнулись в воздухе.

- Завершена? Завершена, человек? Кто тебе сказал, что ты волен решать это? Я готов отдать тебе свою силу – за один-единственный раз? Нет, человек, сделка будет завершена, когда *я* так решу! Когда я наиграюсь с тобой.

- Ты не смеешь! – выкрикнул я. – Я не позволяю тебе!

- Да? И попробуй, запрети мне!

Моя рука судорожно взметнулась к шее. Медальона не было! Мгновение я не мог поверить, что это действительно произошло - это казалось кошмарным сном. Я лихорадочно огляделся. Он лежал на полу, в трех шагах от меня, разорванная цепь словно хвост змеи.

- Да, - захохотал Раша'яд. – Звенья должны были разойтись – я видел это! Я знал, что так будет – стоит тебя хорошенько встряхнуть, и она порвется, глупый человек!

Не теряя ни секунды, я метнулся к медальону. Мои пальцы почти коснулись цепочки – и в этот миг огромная лапа стиснула мою лодыжку. Раша'яд дернул меня к себе – как ребенка, как куклу, с легкостью оттащив от амулета на недосягаемое расстояние. Падение выбило воздух из моих легких. Мой голос звучал прерывисто.

- Не смей... Если ты коснешься меня, я никогда... не выпущу тебя из круга.

- О, поверь мне, человек – скоро ты будешь умолять меня, чтобы я покинул круг.

Он перевернул меня, швырнул об пол с такой силой, что глаза у меня закатились. Я чувствовал, как он развел мне ноги.

Нет, нет, кричало все во мне, я не переживу, если он сделает это со мной еще раз...

Связки в моем паху надорвались, когда он дернул мои ноги в стороны. Крик застрял в горле, превратившись в хриплый клекот.

Мое тело уже знало, какую боль может причинить его вторжение – но я никогда не мог представить, что даже такую боль словно можно поднять еще на одно деление вверх. Мой анус и внутренности были уже обожжены его спермой, и теперь его вторгающийся член входил в свежую рану. Я был как марионетка, в его руках. Мои ноги жалко дергались в его захвате, руки скребли по полу.

В этот миг мое сознание было таким нестабильным, что, казалось, я вернулся в детство, и мысли, приходящие мне в голову, были достойны пятилетнего ребенка. Это нечестно, думал я, это нечестно. Так не должно было быть... а как же мои мечты о мировом господстве? Я не умру здесь, на холодном каменном полу, пронзаемый членом демона-обманщика.
Я не знаю, откуда у меня взялись силы. Перед глазами у меня было темно. Каким-то образом мне удалось поднять руку, дотянуться до черного лица Раша'яда, до его щеки. Казалось, в бледно-желтых глазах мелькнуло что-то вроде удивления.

- Какой ты... сильный... – прошептал я. – Сильный... умный... взял надо мной верх...

Он продолжал меня трахать, словно я был бесчувственной куклой, но что-то в его лице изменилось. Он перестал смеяться. Я водил дрожащими пальцами по его щеке.

- У меня никогда не было... такого сильного...

- Ты хочешь сказать, что тебе это нравится, человек? – его голос навалился меня, словно обладал физическим весом.

- Не буду... лгать... очень больно... но... восхищаюсь тобой...

Несколько мгновений он смотрел на меня, и я думал, как легко он может сдавить мне череп своими огромными лапами, кроша кости. А потом он запрокинул голову и захохотал.

- Забавный человек! Ты мне нравишься. Возможно, я не ошибся, когда решил заняться тобой!

Он приподнял мои бедра с пола, направляя свой член вперед и вверх, всаживая его под углом. Как будто вспышка пламени сверкнула перед моими глазами; я закричал – и продолжал кричать, пока он выплескивал в меня свое огненное семя.

Я вновь пришел в себя в темноте. Последние свечи погасли. Я не видел демона, но на этот раз это не могло меня обмануть. Он все еще был рядом, я мог слышать, как ветер разбивался об его жесткие крылья. Однако желтые глаза были закрыты. Я лежал и прислушивался. Раша'яд оставался неподвижным.

Спал? Я так надеялся на это – это был мой единственный шанс. Мое тело было в агонии, но сейчас не время было думать об этом. Бесшумно я переместился на несколько сантиметров – и снова замер. Тишина.

Я полз по полу, очень медленно, незаметно, снова и снова застывая, когда мне казалось, что я слышу какие-то звуки. Медальон был словно холодный огнь, манящий меня. На мгновение мне захотелось тянуться не к амулету, а выбраться из круга – и бежать, покуда Раша'яд заключен в нем – но я отринул эту мысль. Бегство было слабостью, которую я бы себе никогда не простил. В амулете было мое спасение, моя жизнь, моя победа – возможность для меня сохранить свое достоинство и сам рассудок.

Мои пальцы уже почти достигли цели. Потеряв бдительность, я потянулся к медальону.

Как будто сама темнота обрушилась на меня – в развороте огромных крыльев и тяжелом теле. Страшный удар когтистой лапы отбросил меня от амулета, перевернув. Кожа на моих ребрах была рассечена до кости, и сами ребра треснули от силы удара. Демон склонился надо мной, дыша мне в лицо.

- Лжец! – Его голос гудел надо мной. – Думал обмануть меня! Думал, что я куплюсь на твою лесть! Теперь ты умрешь.

Он схватил меня за запястье, переворачивая на живот, дернул руку вверх. Я услышал дикий хруст и закричал от чудовищной боли. Он выдернул мне плечо из сустава. Казалось, моя рука опущена в расплавленное железо. Он схватил меня за вторую руку, выламывая и ее.

- Я разорву тебя на куски, - произнес он, и я знал, что это правда. Я проживу ровно столько, пока не выпущу его из круга – а продержусь я недолго, это было очевидно. Я выл от боли, ослепший и оглохший. Он схватил меня за волосы, дернул мою голову назад, едва не сломав мне шею.

И в этот миг - поверх его хохота, поверх моих криков – раздался голос, спокойный, но все же перекрывший все остальные звуки.

- Отпусти его.

- Что? – Демон повернулся, наступая мне ногой на спину. Все, что я мог разглядеть своим мутящимся взором, был лишь светлый узкий силуэт, стоящий в распахнутых дверях часовни. После нескольких мгновений молчания демон захохотал. – Еще одна игрушка сама пришла ко мне! Кто ты, безумный человек?

Безумец – он действительно был безумцем, думал я. Тот, что стоял в дверях, осмелился бросить вызов демону, даже не зная, с чем он столкнулся. Раша'яд убьет его... или будет играть с ним так, что тот сам будет молить о смерти – после того, как я буду мертв. Но может быть – слабая надежда проснулась во мне – если он отвлечет Раша'яда хоть на несколько секунд, мне удастся добраться до амулета...

- Я не человек, - произнес он.

То, что произошло дальше, так часто казалось мне в последствии фрагментом какого-то сна. Возможно, думал я, мой разум не выдержал всех испытаний, и безумие поглотило меня.

Словно порывы ветра свернулись в спираль вокруг пришедшего – поднимая серебристые волосы вверх потоком. Его лицо заострилось, глаза вспыхнули алым. И два черных крыла, еще шире в размахе, чем крылья демона, взметнулись над его плечами.

Его голос, шипение змеи, был мягким и страшным в своей мягкости.

- Ну что же, - проговорил он. – Приходи, поиграй со мной.

Они взмыли надо мной в воздух – как две стрелы, и оружие, возникшее в руках пришельца, было не похоже ни на что виденное мною ранее. Раша'яд закричал. А затем его разрубленное тело упало на пол, превращаясь в пепел. Все было закончено вот так – в течение нескольких мгновений. Я видел, как плавится медальон, растекаясь лужицей металла – ставший бесполезным со смертью демона.

Тот, что спас меня, медленно опускался на пол часовни. В этот миг я совсем забыл о боли и своих повреждениях. Я жадно смотрел на него – никогда раньше я даже представить себе не мог такую силу. Я подстегивал свое меркнущее сознание, пытаясь впитать и запомнить то, что я видел. Я хотел приподняться, но упал обратно без сил.

О, если бы научиться контролировать *его*, думал я.

Он опустился, трансформируясь – и ко мне подошел, склонился надо мной уже человек – худощавый, бледный, молодой – едва старше меня. Он смотрел на меня, и его лицо выглядело печальным и отстраненным.

- Кто ты? – прошептал я, заставляя себя не отключаться, пока он не ответит.

- Я тот, кто скорбит, - тихо проговорил он. Я видел, как он поднял с пола мой плащ – и в тот миг, когда он укрыл меня им, я потерял сознание.

А пришел в себя в больнице, и ни сестры, ни врач не могли толком объяснить, как я туда попал.

Моей сильной стороной всегда было то, что я умел учиться на ошибках. Опасность, которой я подвергся, вызывая Раша'яда, научила меня многому. С тех пор я уже никогда не позволял себе ни мгновения слабости, имея дело даже с самыми опасными демонами.

Я научился применять свои силы и знания, достиг вершин почти за пределами человеческих возможностей. На моем пути были и ошибки, и неудачи – но я знал, что моя судьба, в целом, ведет меня туда, куда я стремился.

Я никогда не забывал того, кто спас меня в ту ночь в часовне – в ту страшную ночь, которая оставила во мне неизгладимый след, изменив во мне что-то, чего даже я не смог бы назвать... Много лет прошло с той нашей встречи, но я никогда не терял надежду снова увидеть его.

И вот – я стоял лицом к лицу с ним, в Барселоне – и он был моим противником, пытающимся нарушить мои планы и планы моего фюрера.

Я смотрел на него; он не помнил или не узнавал меня. И я сам – я все еще не вполне был уверен, что это он: в том состоянии, что я был тогда, его лицо лишь смутно отпечаталось в моей памяти. Да и он изменился: очки, волосы, взгляд... Я должен был увидеть его таким, как он мог быть – и я готов был пойти на все, чтобы добиться этого.

И когда я, наконец, увидел - смотрел в его искаженное лицо, алые огни зрачков, вздымающиеся в потоке электричества волосы... волнение, что я чувствовал, было не сравнимо почти ни с чем. Таким я его никогда не мог забыть, моего спасителя – чудовищным и прекрасным. Это зрелище стоило любого риска.

О, если бы, думал я, если бы наши дороги пересеклись еще раз раньше... Но, наверное, это ничего бы не изменило; моя судьба была предопределена, я не хотел другой – и даже Абель Найтроуд, в форме человека или крусника, не смог бы остановить меня.

Так часто за прошедшие годы я думал, что мог бы любить его. Пожалуй, я любил его, даже не зная его имени. Той любовью, на которую я был способен – такой же холодной и ничего не меняющей, как и моя ненависть.

Но когда его секира вонзилась в каменный пол в сантиметрах от меня – не в мою грудь, хотя от этого зависела жизнь целого города – я подумал, что, возможно, он тоже узнал меня; он сам не понимал этого – но что-то в нем меня узнало. И поэтому он не смог убить меня.

КОНЕЦ